Корреспондент: Почему именно резьба по твердому камню стала той областью, в которой Вы решили реализовать себя как творческую личность? Когда и при каких обстоятельствах Вы впервые столкнулись с этим удивительным материалом?
Вячеслав Оболенский: В том, что моя профессия будет связана с изобразительным искусством, я был уверен, еще учась в средней школе. Поставив немало экспериментов в графике, а позже и в живописи, я понял, что плоскость—это не мое. Работа с лепным материалом также не принесла ожидаемой радости, и сейчас, спустя много лет, я могу сказать почему... Глина или пластилин всегда позволяют сделать назад столько шагов, сколько душе угодно. При работе с любым камнем такой возможности нет в принципе. Зимой 1990 года я случайно оказался в шлифовальной мастерской одного из исследовательских учреждений Екатеринбурга. И буквально с порога понял, что дело всей моей жизни где-то очень близко. Не поверите, но даже запах в той комнате показался мне каким-то родным … При полном отсутствии информации о технологиях объемной обработки твердого камня мне все же удалось вырезать пару миниатюр. И вот тогда, уже имея их при себе, мне стало проще заводить новые знакомства в среде камнерезов и ювелиров Екатеринбурга. Одно из таких знакомств и стало для меня точкой отсчета, началом профессиональной работы с твердым камнем. Виктор Плашкин—ювелир высочайшего уровня, в качестве хобби занимавшийся тогда резьбой по твердому камню. Уже состоявшийся мастер, Виктор сжалился над «юным дарованием», которое, как слепой щенок, всюду утыкалось мордой в полное непонимание и нежелание принять в свою профессию кого-либо. И Виктор не поскупился на добрые советы, в которых раскрыл мне как основы технологии в целом, так и массу сопутствующих ей тонкостей. Я по сей день благодарен Виктору за те уроки мастерства, которые он мне преподал. Именно они стали той базой, на которой я выстроил уже собственный подход к работе с твердым камнем.
 |
 |
Корр.: Ваши работы резко противоречат тем традициям в области резьбы по твердому камню, которые сложились в Екатеринбурге за последние десять–пятнадцать лет. Не тяготит ли Вас положение аутсайдера, учитывая, что среда резчиков по камню в России весьма разобщена и немногочисленна?
В.О.: Технически мои работы отличаются от работ других мастеров только отсутствием клееных, а равно и любых других соединений. Такой подход я установил себе как правило и придерживаюсь его по сей день. Что же касается пластики, то, на мой взгляд, мне бесконечно повезло, что в этом у меня не было учителя и мое сознание было изначально свободно от каких бы то ни было догм. Аутсайдером я себя не чувствую, но, признаюсь, быть первопроходцем, идя по, казалось бы, протоптанной дороге в одиночку, с годами все сложнее. Замечу, однако, что в последние годы начали появляться на Урале новые имена. Некоторые молодые мастера, фактически являясь выходцами традиционной уральской школы резьбы по камню, отпочковались от нее и, став технически самостоятельными в своих произведениях, частенько используют художественные приемы и даже целые сюжеты, придуманные мною немало лет назад. Особо дерзкие из этих ребят при продаже своих работ называют себя моими учениками. Я, к слову сказать, ничего против этого не имею. Напротив—хотел бы познакомиться с кем-нибудь из них с целью профессионального сотрудничества.
Корр.: Возникает ощущение, что Вы испытали существенное влияние сюрреализма в целом и Сальвадора Дали в частности. Так ли это?
В.О.: Истинно так! Ничье творчество не повлияло на меня так сильно, как живопись Дали. И, кстати сказать, изучив имен-но его творения, я понял, что не буду заниматься маслом, так как к написанному Сальвадором мне добавить нечего.
Корр.: Очевидно, что Ваши работы несут в себе определенное смысловое послание, адресованное зрителю. Однако его вряд ли можно расшифровать однозначно. Не могли бы Вы как-то прокомментировать этот аспект Вашего творчества?
В.О.: Попытаюсь, хотя далеко не всегда возможно найти словесный эквивалент для физической формы, найденной мною в том или ином камне… Смысловое послание, без-условно, присутствует в большинстве моих работ, но, Вы правы, расшифровать его, то есть выразить ту же мысль, но уже словесно, зачастую не под силу даже мне. Возможно—причина тому кроется в том, что это послание не всегда от меня... Пояс-ню. На первом этапе работы, когда камню придается форма, частенько я сам ощущаю себя всего лишь инструментом, а та самая мысль льется откуда-то свыше, рождая моими руками ту или иную форму.
 |
 |
Корр.: Вы работаете с камнем с начала 90-х годов и за это время создали более сотни оригинальных композиций. Есть ли среди них какие-то особенно важные, знаковые для Вас произведения?
В.О.: Безусловно. Почти все предметы, созданные мной до 1996 года, иллюстрируют собой отношения двух начал. Самой, на мой взгляд, значимой композицией того периода является скульптура «Неудачное знакомство». Однако композицией «Явление змееносца» я начал, сам о том не задумываясь, новый этап в своем творчестве, где один камень—одна сущность, одна, если угодно, душа. Из работ этого периода я отметил бы также «Астральный зонд», «Репетицию вознесения» и «Явление змееносца-2». На рубеже веков я выполнил на дымчатом кварце свой «Апокалипсис», с которого начинается третий период моего творчества. Дать ему определение я пока не могу, так как этот период еще не завершен… Примерно в это же время я начал, и по сей день с удовольствием продолжаю, вырезать на материалах кварцевой группы нательные предметы—амулеты, обереги и тому подобное.
Корр.: Для изготовления своих работ Вы используете исключительно материалы природно-го происхождения. Кроме того, Вы явно отдаете предпочтение минералам кварцевой группы. Чем обусловлен такой выбор?
В.О.: Осмелюсь предположить присутствие некой кармической связи. Дело в том, что я появился на свет в день и час Луны. Горный хрусталь в оккультизме также неизменно связан с ночным светилом… Что же касается происхождения материала, то свой выбор я действительно всегда буду совершать в пользу природного сырья. Причина тому весьма банальна. На обработку синтетики затрачивается столько же усилий, сколько и на работу с натуральным материалом, но планка ценности такого предмета в глазах истинного знатока камня при этом несоизмеримо ниже.
Корр.: Мнения о месте искусства резьбы по камню в общемировом культурном контексте весьма рознятся между собой. Кто-то считает его частью ювелирного искусства, кто-то воспринимает его как разновидность скульптуры малых форм… Что представляет собой резьба по камню на Ваш взгляд?
В.О.: Резьба по твердому камню—это необычайно сложный процесс материализации 3d-модели, рожденной в воображении художника и требующей своего места в вечности. Кроме того, это процесс, который нуждается в значительно больших эмоциональных и энергетических затратах нежели, скажем, резьба по воску. Упомяну также и о еще одном, чрезвычайно актуальном для многих значении, которое приобрела резьба по камню сегодня. Стремительно разрастается финансовый кризис, спрос на все падает, а деньги обесцениваются все быстрее и быстрее. Причем обесцениваются все виды валюты без исключения. Да, этот процесс можно сравнить с Великим Потопом. Однако—и это доказанный наукой факт—даже во время Потопа на нашей планете оставался островок земли—Тибет, вечный материк. Но что именно является «Тибетом» сегодня, когда все остальное вокруг стремительно тонет? Драгоценные камни и металлы, а также изделия из них. Да, они в цене будут только расти, так как эти материальные ценности находятся вне времени, а их обладатель застрахован от потерь при любом кризисе. И резьба по камню сегодня является одной из таких вневременных ценностей…
Корр.: Каковы Ваши ближайшие творческие планы? Есть ли у Вас желание продемонстрировать свои работы на каких-то выставках в Петербурге? В.О.: Из суеверных соображений о творческих, а равно и любых других своих планах я умолчу. Что же касается выставок, то я готов принять достойное предложение от достойной организации или частного лица…
Альманах "СИЗИФ" Январь 2009г.
